9 апреля выходит из печати книга Захара Прилепина «Обитель». В продаже долгожданная новинка появится уже 11 апреля. Накануне этого события корреспондент «ВМ» встретилась с писателем. Над «Обителью» мэтр отечественной литературы трудился целых четыре года. Получившийся роман он называет лучшей своей книгой.

– Захар, меня озадачил ваш новый роман. Обычно вы воспеваете современность. А сейчас – Соловки, двадцатые годы. Почему не мордовский лагерь, к примеру?

– Все случайно вышло, как это всегда и бывает. Мой товарищ, режиссер Александр Велединский предложил съездить на Соловки. И я даже не предполагал, что меня так потрясет это место. Ты только представь, стоит монастырь, ему полтысячи лет.

– И в нем – тюрьма…

– Ее открыли французы и англичане во время гражданской войны. Зверская тюрьма, туда сажали большевистские элементы. А когда французы и англичане сбежали, почуяв неладное, тогда большевики решили воспользоваться передовым европейским опытом… Кстати, сюжет родился спонтанно. Я пришел к Велединскому в гости, он спросил: ну что, придумал? Я ничего не придумал, но сказал: конечно. И накидал сюжет. То есть, экспромтом. Он сказал, здорово.

– Вы с документами работали?

– Да мне кажется, я за четыре года стал главным специалистом по соловецкой проблеме. Я перелопатил кучу информации. Перечитал все жития, сидел в архивах, соловецких, не говоря уже о том, что мне со всей страны присылали какие-то диссертации на эту тему. Я даже читал экономику соловецкого монастыря!

– У меня складывается впечатление, что современные писатели хотят переписать советскую литературу. Вот Сенчин пишет новое «Прощание с Матерой». Вы – лагерную прозу…

– Нет, нет. Вообще, о Соловках до меня не писали. Разве что в житиях, но художественных текстов не было. Я открываю новое. Многие думают, что в лагере держали только контрреволюционеров, священников и исключительно честных и порядочных людей, несогласных с режимом. Но на самом деле в лагере сидели все: в том числе – воры, негодяи, подонки. В том году, который я описываю, там находилось 119 священников и около пятисот бывших чекистов, проштрафившихся.

– И ваш герой подонок?

– Нет, не подонок. Обычный голый русский человек. Зовут Артем. Он без убеждений: ни правый, ни левый. Я не буду рассказывать, за что он попал, об этом раговор только во втором томе. Но идея обычна: в России везде простор. Русскому человеку себя не жалко.

– Вы, кстати, отошли от принципов. Обычно все герои ваших произведений – реальные люди…

– И сейчас они не меньше реальны, чем мой Санька. Для того, чтобы присмотреться к человеку, необязательно, чтобы он находился в одном времени с тобой. Половина героев этой книги имеют реальные прототипы и те же самые имена. Они были строчками документов или фотографиями. Я нашел их фотографии, наделил их речами. А когда прошло три года с тех пор, как я начал писать роман, я вдруг понял, что эти люди – они окружили меня. Я ночами просыпался от того, что они со мной разговаривают и требуют оживить их.

– Переводчик Марина Бородицкая как-то написала о том же: Второстепенные английские поэты, вы руки тянете ко мне из темной Леты и, как детдомовская ребятня: – Меня, – кричите вы, – меня, меня!..

– Да-да-да. Именно так, просто мистика какая-то. Кстати, очень удивительно. Имя этой поэтессы я вчера выписал, чтобы купить ее сборник. Я читал какие-то отрывки из стихов, все очень хорошие.

– Захар, а как вам дался языковой пласт вашей книги? У вас же обычно язык очень современный, образы такие насыщенные. Типа, «Из подмышек пахло так, как будто на работе он держал там по селедке»…

– Я много об этом думал, боялся, как бы какие-нибудь слова не произнести. Поэтому читал дневники Пришвина, Соколова-Микитова, чтобы напитаться лексикой тех времен. А еще – в Соловках заключенные выпускали Соловецкий журнал. Я всю подшивку прочитал. Там штук пятьдесят номеров. И, кстати, нашел, что, к примеру, слово «сексуальный» в те времена уже использовалось. Там описывается одна сексуальная контрреволюционерка… Обчитавшись всего, я понял, что ничего специального делать не надо. Нужно просто писать, не употребляя слова «менеджер» и «креативный».

– Захар, мой друг на Фейсбуке, узнав, что я иду на интервью с вами, попросил задать такой вопрос: что бы вы спроси ли у своего сына через десять лет?

– Что ты сделал для своей страны в свои годы, сынок.

– А что нужно сделать?

– Продлить ее чудодейственное существование любым образом: посадить дерево, построить дом, родить нового русского человека.

Подробнее: http://m.vm.ru